Религиовед Коцюба о задачах Епифания, переименовании УПЦ МП и возвращении Киево-Печерской лавры

Объединительный собор украинских православных церквей избрал предстоятеля поместной украинской церкви, а уже 6 января Украина должна получить Томос.

Почему томос настолько важен для национальной безопасности? Чего ждать от новоиспеченного предстоятеля украинской церкви Епифания? Какие новые правила после получения Томоса появятся у украинских церковников? Правы ли те, кто пугает слиянием церкви и государства? Какие сложности ждут при переходе общин в единую церковь?

Будут ли в Украине другие ставропигии Вселенского патриархата, кроме Андреевской церкви?

Как изменятся позиции УПЦ МП в Украине и что ожидает Моспатриархию? Что будет с Киево-Печерской Лаврой и другими святынями, которые сейчас находятся в ведении Московского патриархата?

Узнайте ответы на эти и другие вопросы нашей конференции.

(Текстовая трансляция)

- Добрый день. Приветствуем на конференции Depo.ua. Сегодня говорим о Православной церкви Украины и Томосе. И, собственно, тех изменениях, которые последние события принесут украинцам. Наш гость – эксперт по вопросам религий Института мировой политики Ярослав Коцюба. Добрый день, Ярослав.

- Здравствуйте.

- Итак, Ярослав, первый вопрос связан с недавними событиями. Депутаты проголосовали закон, который обязывает УПЦ МП переименоваться. Как будут разворачиваться события, какие шаги будут делать фигуранты, и что будет, если они откажутся переименоваться?

- Ну, как мы видели события в Верховной Раде, противодействие будет Московского патриархата - мы наблюдали за действиями депутатов от "Оппозиционного блока". Я надеюсь, конечно, что на улицы это не перекинется. То есть имеются в виду драки и полный переполох, который они пытаются устроить по этому вопросу. Конечно, что Московский патриархат будет противодействовать этому законопроекту. Думаю, что после подписания председателем Верховной Рады и президентом этого закона, внесения изменений в закон "О свободе совести и религиозных организациях", конечно что депутаты, сторонники Московского патриархата обратятся в суд с тем, чтобы отменить этот закон, отменить эти правки к закону "О свободе совести". Но учитывая ту тенденцию, на создание автокефальной церкви в Украине, сомневаюсь, конечно, что они отменят. И со временем та организация, которая пока что носит название Украинская православная церковь Московского патриархата вынуждена будет переименоваться в соответствии с положениями этого закона.

- Если они все же не захотят, их могут объявить запрещенной организацией?

- Нет, я не думаю, что они будут запрещенной организацией. У нас трудно запретить любую религиозную организацию, если она не является экстремистской. Можно открыть тот же закон "О свободе совести" и посмотреть, что самораспуститься организация может по ряду причин преимущественно внутреннего характера, когда она, например, действительно или самораспускается, или сливается с другой организацией, или вообще самоликвидируется. А государство не может вмешаться в этот процесс. Единственное, если будет какое-то решение по поводу того, что эта организация является экстремистской и через суд она может быть запрещена. Как будут действовать государственные органы? Я думаю, что по большому счету Минкульт может просто отменить регистрацию устава. То есть будет вынесено предупреждение, и Московский патриархат будет вынужден перерегистрироваться в соответствии с принятым законопроектом.

- Если они доведут дело до Европейского суда, есть ли вероятность, что суд признает, что они не должны переименовываться?

- Поскольку у нас существуют другие законы, которые определяют государство-агрессора, и эти законы не были отменены в Европейском суде, я не думаю, что какая-то отдельная религиозная организация сможет выиграть это дело в Европейском суде. Кроме того, дела в европейских судах невероятно длительные и затяжные, и пока они будут судиться с государством Украиной в европейских судах, в соответствии с украинским законодательством они все же будут вынуждены внести изменения в свой устав и регистрацию.

- Сразу после Собора появилось большое количество публикаций о том, что новообразованная Православная церковь Украины несколько ограничена в своих правах, что это ложная автономия, даже не такая как в Польше и Болгарии, например, у нас не может быть патриарха, а лишь митрополит. Объясните, пожалуйста, действительно ли у нас ограничена самостоятельность?

- Дело в том, что такая информационная атака на украинскую православную церковь началась задолго до того, как эти процессы вышли на финишную прямую. Помню, как сначала были версии, что действительно не будет ни одной автокефальной церкви, это будет экзархат Константинопольской церкви, или восстановленная Киевская митрополия, как это было до 1686 года, что Киевский митрополит будет напрямую подчиняться константинопольскому патриарху, или что это вообще будет создана некая автономная церковь в пределах Константинопольской церкви. Как мы видим, по принятому Уставу и Томосу, который должен быть подарен митрополиту киевскому и всея Украины Епифанию 6 января в День Богоявления по юлианскому стилю, а у нас это, конечно, на Рождество Христово. То есть это полноценная автокефальная церковь, равная со всеми остальными 14-ю поместными православными церквями, которые существуют в мире. Она ничем не отличается по праву сосуществования от других православных церквей.

Конечно, можно говорить об определенных ограничениях, но в том плане, что, возможно, Константинополь пытается создать для украинской церкви определенный переходный период. Украина, конечно, претендует и по количеству православных, чтобы быть одной из крупнейших православных церквей мира. "Если не первая, то вторая", - как шутили сами наши священники. Кроме того, другие поместные церкви являются не менее старшими, чем украинская, по чести также являются не менее почетными.

Среди православных церквей даже существует конкуренция за места в диптихе. Украина оказалась на последнем, 15-м месте, и это абсолютно нормально. Мне кажется, если церковь создана только сейчас, претендовать на высшее место можем только тогда, когда институционально и организационно она будет уже создана. Сегодня вообще мы говорим о самом начале создания украинской православной церкви. Мы находимся в начале этого пути. Еще даже Томоса нет, а мы уже говорим, что украинская церковь может претендовать на высшие места или на какую-то авторитетную позицию в православном мире. Конечно, что украинская церковь пока что не показала себя.

- Вы говорите про переходный период. Что есть сейчас и что может измениться после переходного периода и сколько он продлится?

- Если посмотреть в историческом плане, украинская церковь впервые заговорила о своей автокефалии на языке документов ровно 100 лет назад. 1 января 1919 года был принят декрет Директории УНР о том, что украинская православная церковь является автокефальной, и фактически сразу начались обращения ко Вселенскому престолу предоставить Украине автокефалию. То есть 100 лет, можно сказать, просит Константинополь предоставить ей автокефальный статус. Но опять же, учитывая те исторические события, абсолютно быстрое исчезновение УНР, все эти процессы, как мы видим, отодвинулись до 1991 года. Можно сказать, с 1991 года начался второй этап, когда Украина просила автокефалию. И вот наконец третий этап – с 2015-го, когда администрация президента Петра Порошенко обратилась в Константинополь с просьбой предоставить автокефалию. И вот с апреля этого года по декабрь мы имеем результат.

Украина на самом деле получила автокефалию очень быстро. Другие церкви, например, русская, имела еще 140 лет самовольного существования, ее никто не признавал. То есть Украина через 100 лет с обращения получила (автокефалию), и через 10 месяцев активной работы получили. Мне кажется, что ни одна церковь еще так быстро не получала автокефалию.

- Действительно впечатляет. Но все же, если о переходном периоде - какие права появятся у нас, если мы покажем себя с хорошей стороны?

- Здесь нельзя говорить "церковь и право", потому что церковь - это обязанность. Тут дело в том, что Устав украинской церкви очень тесно привязан к Томосу. Я думаю, что после того, как блаженнейший митрополит Епифаний привезет Томос, и он будет опубликован, мы увидим, как многие положения этого документа совпадают с проектом Устава, который был проголосован и поддержан на Объединительном соборе 15 декабря. И именно он будет тем документом, по которому потом будет дальше развиваться церковь. Потому что сам по себе Устав – это пока что не совершенный документ. Даже вокруг него шли споры, многие говорили, что это элинизация украинской церкви, что украинская церковь может потерять какую-то свою особенность, но говорили и наоборот, что это демократизация церкви, что церковь превратится из государственно-церковного института в чисто духовный институт, потому что епископы будут более свободны в своих правах, они будут меньше зависеть от предстоятеля, от центра, будут проповедовать, а не заниматься условно говоря отчетами и отдавать поборы, как очень часто это было, в центр. Наоборот после этого епархия станет более автономной структурой, чем она была до этого.

Поэтому я думаю, что с момента, как будет привезен Томос, отсчет начнется как раз организационного формирования украинской церкви. На сегодняшний день даже не созданы руководящие органы. Уже после того, как Томос появится, начнут создаваться руководящие органы самой церкви, четко будут распределены епархии, будут определены архиереи – епископы, которые будут стоять на этих должностях, и конечно, что будет сформирован Священный синод. То есть, условно говоря, правительство, которое будет избираться на два полупериода по полгода, чего не было и нет в русской церкви, и даже в Украинской церкви Киевского патриархата этого не было. Теперь будет происходить ротация епископов – они не будут, условно говоря, пожизненным политбюро, как раньше. Конечно, эта форма правления больше бы приближалась к какой-то авторитарности, потому что епископ точно знал, что он является одним из влиятельных лиц церкви, к которой другие, например, епископы вынуждены были обращаться за помощью или посредничеством, чтобы связываться с патриархом, предстоятелем той или иной церкви.

Теперь такого не будет, потому что каждый епископ, который есть в церкви, когда будет происходить ротация, будет входить в Священный синод. Он будет избираться на год, а выборы будут происходить через каждые полгода. Таким образом будет шесть представителей свой год отбывать, затем избирается еще шесть. И так двенадцать епископов будут постоянно присутствовать в этом "правительстве".

- Можно ли говорить, каких перемен стоит ждать обычным священникам и прихожанам? Может, изменится канон или, например, служба?

- Я не думаю, что будет меняться какими-то радикальными способами служба. А каноны тем более. Так нельзя говорить, потому что это вообще запрещено, это ересь. Измениться служба может лишь в том случае, если сама община изберет, например, язык богослужения. В украинских церквях Киевского патриархата, которых уже сейчас не существует (они распущены так же как УАПЦ), служебным языком был русский, в приходах московского патриархата – церковнославянский, в отдельных приходах даже Киевского патриархата, была светский русский. Я не думаю, что изменится что-то кардинально. Как службы проходили, так они и будут проходить. Нет таких заявлений, что будет какая-то насильственная украинизация или каким-то образом будут менять священников. Конечно, что каждый из священников, имея свой приход, в которых многие из них живут длительное время, не хочет, чтобы его сместили с этого места и перевели в другое. Я не думаю, что будут кардинальные изменения в этом направлении.

- Многие из украинцев волнуется, что, например, Рождество перенесут на 25 декабря. Это болезненный вопрос для части прихожан. Перенесут или по крайней мере будут стараться?

- На самом деле это сложный вопрос для украинцев. У украинцев православие очень сильно завязано, и это надо признать, на народные традиции. И украинские народные праздники очень тесно связаны с православными. Но парадокс заключается в том, что с сегодня уже из 15-ти православных церквей 10 имеют новоюлианский календарь. То есть только пять церквей – русская, грузинская, украинская – празднуют по старому календарю. А все остальные – Константинополь, элладская, болгарская церкви празднуют все праздники по новому календарю. Насколько это быстро будет внедрено... Ну вот патриарх Филарет несколько раз об этом говорил. Он говорил, пока не будет одобрения народа, пока люди сами не определятся, чтобы праздновать Рождество 25 декабря, потому что вопрос не только в Рождестве, все остальные праздники тоже сдвигаются на 14 дней. Думаю, это вопрос по крайней мере не ближайших нескольких лет. Это будет решаться в пределах четырех, пяти, десяти лет, пока действительно не произойдет не только календарная реформа, но и реформа канонизации святых – пересмотр украинского календаря, насколько украинская церковь может дополнить их своими украинскими святыми. Насколько изменится вообще сам календарь, потому что он может быть дополнен другими – например, греческими святыми.

- Сейчас мы не имеем права открывать свои филиалы за рубежом. Может ли это измениться, и почему да?

- Это вопрос довольно неприятный. Я сам был этим впечатлен. Это не вопрос, что мы их не можем открывать, это вопрос, что их у нас забирают. Все зарубежные приходы, которые имеют УАПЦ и Киевский патриархат, а они есть и в Америке, они есть и в Канаде, и в Западной Европе, они будут подчиняться Константинополю, они переходят под прямое юрисдикционное подчинение.

Дело в том, что украинская православная церковь за рубежом достаточно мощная и разветвленная. И в США отдельно существовала и существует православная церковь, как мы знаем, экзарх – представитель этой церкви. Украинская церковь в Канаде. Также представитель экзарх Эдмонтонский Иларион. И отдельно так называемая УПЦ в диаспоре, которая охватывает Австралию, Новую Зеландию и Западную Европу. На сегодняшний день все эти три церкви находятся под омофором Константинопольского патриархата. Еще в конце 80-х годов, когда все ждали, что вот-вот распадется Советский Союз, когда возник вопрос о создании автокефальной православной церкви именно уже на территории Украины, тогда поднимался вопрос, чтобы все те церкви, которые находятся за рубежом, объединить в одну единую церковь, чтобы и УПЦ в США и УПЦ в Канаде, и УПЦ в диаспоре соединились в одну большую церковь. Такая была задумка Мстислава Скрипника. Эта церковь была бы одной из крупнейших, он так и называл ее – Всемирная украинская церковь. Но к сожалению идея не была реализована. Потому что уже в 1990-м, если не ошибаюсь, перешла под омофор УПЦ в США и затем все остальные из этих церквей перешли в юрисдикционное подчинения Константинополя.

Действительно, что после получения Томоса все приходы, которые имеет киевский патриархат, УАПЦ, они вынуждены будут перейти ко Вселенскому патриархату. Потому что вопрос диаспорных церквей для него крайне болезненный, и они пытаются сделать так, чтобы не существовало параллельных юрисдикций за рубежом для других православных церквей. Каждая церковь имеет свою каноническую территорию, и только один православный епископ может за них отвечать. В США, как и в Канаде, хочет присутствовать Вселенский патриархат. Насколько эта потеря будет болезненной для Украины, насколько для нас она является действительно достаточно горькой, я не могу сказать.

Сколько приходов за рубежом имеет Киевский патриархат, УАПЦ, но я думаю, что все-таки это была одна из тех жертв и та цена, которую Украина была вынуждена заплатить, чтобы получить свою автокефальную церковь здесь, в Украине. Тем более что поскольку это Православная церковь Украины, сюда входит абсолютно вся территория Украины, включительно с Крымом.

- Есть ли надежда, что через 10 лет мы сможем исправить этот момент, и что надо делать? Какая политика здесь должна быть?

- Мы не сможем этого сделать, потому что это прописано в Уставе и, я думаю, будет прописано в Томосе. Православная церковь Украины, проголосовав Устав, обязалась передать эти приходы Вселенскому патриархату, и это можно четко в Уставе прочитать. Это будет отхождение от Устава. Нарушение Устава, внесение в него изменений может привести к тому, что Украина может потерять свой Томос.

- Была куча информации относительно того, что избрание митрополита Епифания привело к конфликту внутри УПЦ КП, и соответственно часть его не поддержала. И вообще Порошенко пытался лоббировать кандидатуру Симеона. Что здесь правда, что здесь фейк?

- На самом деле велись достаточно мощные переговоры относительно того, кто должен быть предстоятелем. И каждая сторона – и Киевский патриархат, и в меньшей степени УАПЦ, и Константинополь, и власть – имела свое видение, кто и как должен возглавить церковь. Я бы не хотел описывать, что происходило в передсоборный период, потому что об этом много написано. Единственное, что на самом деле, когда отписывались письма с обращением ко Вселенскому патриарху о предоставлении автокефалии, условия формирования церкви немножко отличались от того, что мы получили до 15 декабря. Тогда действительно говорилось о том, что Украина получит патриархат. Мы получили митрополита. Тогда говорилось, что выборы предстоятеля будут происходить на архиерейском соборе. Мы получили поместный собор. Тогда говорилось о том, что выборы будут пропорциональны, и Киевский патриархат понимал, что при такой форме, когда они представлены большинством – их было 42 епископа, в УАПЦ – 14, у Московского патриархата – 10, понятно, что при такой форме голосования они могли претендовать на должность предстоятеля, даже не задумываясь.

Но с апреля по декабрь возникло много определенных конфликтных вопросов – не в негативном понимании этого слова – менялось видение, какой должна быть церковь. Поэтому если мы говорим, не вмешивается ли Константинополь в дела украинской церкви, или в чем-то ее ограничил, если мы почитаем внимательно Устав, я думаю, что и Устав писался Константинополем, не была бы Византия, если бы они такое не сделали. Они написали Устав таким образом, чтобы можно было или определенные моменты ослабить или наоборот усилить в зависимости от того, кто станет предстоятелем.

Представитель Киевского патриархата им был не очень желанным. Потому что они надеялись, что одна была ставка на Симеона Винницкого как на представителя Московского патриархата, и также была еще кандидатура экзарха, которого по определенным причинам не выдвигали на пост предстоятеля. Он должен был быть, но внутренние коалиционные договоренности не позволили Константинополю поставить эту кандидатуру на голосование. Но он должен был быть, насколько я об этом знаю. Один из моментов, который все-таки происходил, что в Киевском патриархате нашлись люди, которые просто-напросто пытались расколоть единство епископата. Но, как видим, им это не удалось, был проведен архиерейский собор Киевского патриархата, хотя Константинополь очень сильно его раскритиковал, где была поддержана единственная кандидатура митрополита Епифания, который сейчас стал предстоятелем новой церкви и, как мы видим, фактически в тот же день вселенский патриарх Варфоломей признал его.

- Назовите, пожалуйста, три ключевых вызова, которые сейчас стоят перед митрополитом Епифанием. И, как вы считаете, хватит ли ему силы характера, чтобы выполнить свою историческую роль?

- Первое – конечно, кадровая функция. Епифанию нужно будет найти противовесы, как весь епископат, который сегодняшний собрался – представители УАПЦ, Киевского патриархата и Московского патриархата... Кроме того, я думаю, что будут приобщаться и другие епископы Московского патриархата, никуда они не денутся, найти именно такой кадровый баланс, чтобы не возникло обвинений в том, что он начинает повторять Киевский патриархат, который очень сильно критиковали из Константинополя. Это первый и, мне кажется, самый главный вызов.

Второй вызов – это обустройство церкви в количественном плане. Томоса пока нет, поэтому мы не можем сказать, насколько быстро будут приобщаться к новой церкви прихожане прежде всего Московского патриархата. Ему надо будет найти такую формулу, сделать такой ход, чтобы те священники, и те прихожане, которые будут переходить в Украинскую православную церковь, поняли, что это их церковь. Особенно это касается священников. Много священников Московского патриархата понимают: как только они перейдут в ПЦУ, они могут потерять не только преференции, но и элементарно материальную базу своего существования. Можно смеяться, говорить: "Как это, вы же -священники, Божьи люди, вы должны переносить все трудности", но если каждый человек на себя перенесет ситуацию, когда условно говоря, ты теряешь работу, то для священников московского патриархата все выглядит так же. Они теряют не только работу, но и место жительства. Конечно, они хотят гарантий. Это второй вызов перед Епифанием - насколько блаженнейший митрополит может дать эти гарантии, насколько церковь сможет обеспечить этих священников социальными гарантиями, что они будут не оставлены, что каждый из них на самом деле в этой церкви найдет свое настоящее место.

И конечно, третий вызов, тоже не менее серьезный, - это качество. Насколько ПЦУ сможет измениться в плане, во-первых, гуманитарном. Одно из условий Константинополя, почему они предоставляли автокефалию, они надеялись, что украинская церковь изменит вообще свой взгляд на богословское образование, перестанет быть российско-советской по сути. То есть когда появятся настоящие проповедники, церковь отойдет полностью от связи с государственными органами, превратится в настоящую религиозную институцию, а не приложение государства или атрибут его. Это третий абсолютно серьезный вызов перед блаженнейшим Епифанием.

- Что надо делать и чему противостоять, чтобы эта симфония церкви с государством не состоялась? И какова здесь роль общественности?

- Мне кажется, что прежде всего церковь должна перестать брать деньги от чиновников. Должна быть открытая форма отчетности церкви перед обществом, чтобы все точно знали, какие средства приходят, на что они тратятся. Как мы видим, много украинских приходов возникло просто из финансирования какого-то олигархата, богатых людей. Надо признать, что много приходов просто были местами для отмывания грязных средств. Все прекрасно знали, что деньги выделялись, записывалась в ведомости одна сумма, а скрывалась гораздо больше. Это бы увеличило доверие к самой церкви, позволило самому государству оставить – потому что много местных чиновников во время выборов – обычно религиозный фактор используют для своих выборов.

Хотя церковь говорит: "Мы не участвуем в избирательных компаниях, мы не поддерживаем тех или иных кандидатов". Но все мы прекрасно знаем, что особенно на местах много епископов и священников входили в достаточно узкий круг местной элиты. Вместе с прокурорами и судьями они друг друга знали, могли быть друг другу кумовьями. Я думаю, если будет преодолен момент кумовства и церковь действительно превратится в духовный институт, будет заниматься духовным опекой... Например, как мы видим на трагической странице истории – российской агрессии, - какую положительную роль церковь сыграла благодаря капелланству и поддержке украинских солдат на фронте и на войне. Даже больше, чем психологи. Потому что все мы знаем, сколько скандалов было с хищением средств, которые выделялись на психологическую реабилитацию, ни одного скандала, чтобы священник не помог военным, церковь забрала выделенные средства. Ей никто никакие средства не выделяет, кроме того что она наоборот собирает гуманитарную помощь, благотворительную помощь и отправляет на фронт. Это один из примеров очень качественной работы церкви как социального института.

- Если местный депутат стал меценатом храма и делает щедрые пожертвования, руководство храма должно от этого отказаться?

- Нет, это не так. Священник должен честно общине сказать: "Вот, мне принесли такие средства". И должна быть определенная отчетность священника перед своей общиной, где он скажет: "Мы на эти деньги вот это строим и вот это восстанавливаем". Чтобы это не скрывалось, чтобы эти средства не расходовались на неизвестно какие нужды. Это на самом деле взятка. Очень часто – в некой скрытой форме. То есть у нас еще нет определения в Уголовном кодексе, что это может быть взятка, например. У нас очень хитро: церковь якобы отделена от государства, но она постоянно принимает активное участие в политических процессах.

- Вот сегодня была пресс-конференция Путина, и он так завуалированно пригрозил кровавым сценарием распределения имущества между русской церковью и вновь созданной украинской. Возможен ли такой сценарий, что делать, чтобы его избежать?

- Как вы видели по ситуации в Виннице, никакого кровавого раздела имущества не было, хотя был назначен новый епархиальный архиерей Московским патриархатом, они просто приехали на место, увидели, что община уже перешла к автокефальной церкви, и все. Я думаю, в большинстве случаев так и будет. На сегодняшний день рассказывать, что будет кровавый сценарий перераспределения имущества, это только если кто-то организует и спровоцирует. Сегодня украинское законодательство настолько либеральное, что у нас община может переходить в любую религиозную организацию, не только в православие. Она может перейти и стать католической, она может стать протестантской. Это все зависит от воли самого общества, даже не от воли священника. Община сегодня распоряжается имуществом, оно принадлежит только ей. И поэтому я не думаю, что у нас будут какие-то кровавые противостояния за здания.

Здания, насколько я понимаю, важны для московской церкви. Это чисто по Фрейду. Они подсознательно говорят об имуществе. Украинская церковь об имуществе не говорит, она говорит о людях. Когда Православная церковь Украины говорит о своем развитии, она говорит о том, как привлечь больше людей, привлечь больше общин. А церкви... У нас есть села, где по три-четыре церкви. Церкви можно настроить. Можно церковь оставить Московскому патриархату, рядом построить другую, и это не будет большой проблемой, что в селе их будет четыре-пять. Для Украины это не принципиально, для России это принципиально. Потому что на России существует только одна православная церковь, и они вообще не понимают, как это может существовать в одном небольшом населенном пункте несколько церквей, включительно с молитвенными домами различных протестантских деноминаций. Для них это диковинка. Они не понимают. А в Украине за эти годы люди привыкли, что можно мирно сосуществовать абсолютно многим религиям, не претендуя на какое-либо имущество.

Конечно, были в Украине захват храмов, перераспределение имущества. Но это было в начале 90-х, когда вышла из катакомб греко-католическая церковь, возникла украинская православная автокефальная церковь. Конечно, когда в 1946-м греко-католиков уничтожили, многие общины захотели вернуть свои исторические здания, забрать их у русской православной церкви, которой имущество незаконно передали в 46-ом. Конечно, они захватывали храмы. Это так же, как рассказывали крымчане, когда возвращались в 1991-м в Украину из Казахстана, Средней Азии, рассказывали: "Мы приезжаем, мы знаем: это наш дом. Здесь жили наши бабушки и дедушки, а сейчас здесь живут русские". Потому что за период после 1944 года, когда крымских татар выселили из Крыма, туда заселили людей. Поскольку тогда это была область России до 1956-го, туда заселяли русских. Они эти дома просто захватывали. Вот приезжали крымские татары и говорили: "Мы ничего не можем сделать". То есть по закону они там действительно живут в этих домах долгое время, но это наши дома. Так же и греко-католики возвращали храмы, которые могли веками принадлежать греко-католикам.

- Есть ли вероятность, что такие важные святыни, как Киево-Печерская, Почаевская Лавра все же окажутся в собственности украинской церкви?

- Думаю, что есть, но через много лет. Потому что и в Почаевской Лавре, и в Печерской сформировано очень мощное пророссийское крыло, которое просто так оттуда не уйдет. Единственное, что с Киево-Печерской Лаврой может быть проще. Потому что верхняя Лавра принадлежит все-таки государству, она полностью в государственной собственности поскольку это музейный городок, и государство, Министерство культуры может позволить ПЦУ совершать религиозные обряды на территории Верхней Лавры. Как мы знаем, там стоит одна из величайших святынь – Успенский собор Киево-Печерской Лавры. Поэтому таким образом Лавра будет разделена и, возможно, со временем монахи Киево-Печерской Лавры захотят перейти под омофор киевской церкви. С Почаевской лаврой сложнее. Там длительное время существует группа молдавско-российского синдиката, мракобесного, потому что они распространяют листовки то о конце света, то о печати дьявола, выступают против идентификационных кодов. У них даже сформирована большая группа своих поклонников, даже есть так называемые казацкие организации, хотя на самом деле это парамилитарные организации – имеют ли они оружие или нет, это уже вопрос к СБУ. Поэтому трудно будет их оттуда просто попросить, чтобы они оттуда ушли. Кроме того, как я уже говорил, по закону сами общины распоряжаются своим имуществом. А они не имеют такого желания оттуда уходить. Но государство сказало, что никаких насильственных действий в отношении поселенцев тех или иных монастырей включительно с Лаврами, не будет. Хотя, как мы знаем, уже отменены документы на аренду для Киево-Почаевского монастыря, потому что они оформлялись с нарушениями. Возможно, государство может пойти таким путем, просто отменив аренду для Московского патриархата. Может быть и такой сценарий. Таким образом они по закону будут вынуждены оттуда выселиться.

- Насколько вероятно, что в Украине появятся новые политические течения, завязанные на религии – например, христианские социал-демократические партии, как например, в Германии?

- Я не думаю. Православное видение мира все же не политизировано. Да, можно говорить о католических политических партиях, можно говорить о протестантских христианских партиях, но сколько я разговаривал с украинскими священнослужителями, они не имеют желания участвовать в таких политических движениях, не хотят быть зависимыми от политических деятелей. А наши политические деятели также не хотят.

Как мы видим за эти годы, если бы кто-то хотел создать православную партию, она бы уже была создана. Основания для этого были. Например, в Московском патриархате пытались создать на такой основе. Если мы посмотрим, в Крыму несколько раз создавались подобные организации, только они назывались "русскими" и так далее. То есть они четко включали православную составляющую. Но ни к какому результату это не привело. У нас создавалась мусульманская партия – Партия мусульман Украины. Ее также нет.

Религиозный фактор может быть ключевым в жизни отдельных людей или, как видим по опросам, религия играет большую роль в жизни украинцев. Но как только религия примешивается к политике, у людей сразу проявляется недоверие к таким партиям. Они думают: "Ага, это значит, кто-то пытается использовать религиозный фактор, чтобы прийти в политику". Получается так, что религиозные и политические интересы входят в конфликт, и поэтому тот политик, который пытается стать религиозным, ему наоборот еще меньше начинают доверять. Можем вспомнить Леонида Черновецкого, который тоже использовал этот фактор. Я понимаю, что Сандей Аделаджа и его организация – немножко не православная, но рейтинга доверия Черновецкому это не прибавило. И я не думаю, что если в Украине будет создана отдельная православная партия, что ее все сразу поддержат, потому что, как мы понимаем, за партией должны стоять определенные люди, а не просто православная идеология. Возможно, кто-то попытается создать, но поддержки не будет. Если бы кто-то хотел создать, она бы уже была создана. Не будет такая партия иметь политических перспектив.

- Понятно, спасибо, Ярослав. До новых встреч Depo.ua.

ФОТО: Александр Хоменко